Номан Челебиджихан. «Миллет».. 1917.
Уважаемые господа!
Мы собрались на заседание, ставшее воплощением наших многовековых чаяний и устремлений. Сегодняшняя сессия — это историческое и значительное собрание, возникшее благодаря объединению двух крупнейших шариатских судов России. Поэтому на этом собрании нам следует сосредоточиться не на повседневных событиях и деталях, а на основополагающих принципах, отложив в сторону второстепенные вопросы, чтобы достичь наиболее приоритетных целей. Важно обращать внимание не на количество выполняемых дел, а на их значимость и возвышенность. Пусть будет сделано немного, но чтобы это соответствовало важным и необходимым требованиям. С этой позиции я предлагаю вашему почтенному собранию рассмотреть три ключевых вопроса в порядке приоритета. Предлагаемые задачи масштабны, сложны и касаются общенациональных интересов.
Учитывая их общенациональное значение, я, как представитель объединенных шариатских судов мусульман России, призываю это собрание взять на себя эту ответственность. Объединение шариатских судов, являющихся религиозными и научными центрами мусульман всей России, требует масштабных и общенациональных решений, а постановления, принятые таким собранием, должны быть строго обязательными к исполнению.
Я уверен, что три предлагаемых вопроса, будучи значительными, отражают наиболее насущные потребности нашего народа. Поэтому решения по ним будут встречены нашей нацией с глубоким одобрением и уважением.
С другой стороны, я рассматриваю эти три вопроса как единственные эффективные средства для достижения единства мусульман России. Только в этих аспектах возможно их сплочение. Если сегодня представители или руководители шариатских судов Уфы, Крыма и Кавказа соберутся вместе, выскажут свои мнения или достигнут согласия, но их решения не приведут к конкретным практическим результатам, то, по моему убеждению, они окажутся бесплодными. Это будет лишь теоретическое единство. Поскольку эпоха теоретических рассуждений давно миновала, отсутствие практических плодов на столь важном собрании равносильно грубому нарушению национальных интересов. Это трата времени, злоупотребление общественным доверием и волей народа. Позвольте мне подробнее остановиться на этом: я не отрицаю духовной возвышенности этого почтенного собрания — она велика и священна. Однако, если мы, служители нации, восхищенные святостью и значимостью этого исторического собрания, ограничимся духовными речами и священными формулировками, займемся составлением программ и уставов или доказательством старых и новых теорий, и если это станет направлением и итогом нашего труда, то я уверен: наши предки, облаченные в белые саваны, будут взирать на нас из глубины веков с укоризной и слезами, а потомки обрушат на нас проклятия.
Итак, именно эти три вопроса способны объединить шариатские суды Уфы, Кавказа и Крыма, а также исламские общины, подчиненные им, как сегодня, так и в будущем:
Руководители шариатских судов Уфы, Кавказа и Крыма должны ежегодно, поочередно, собираться на одном из шариатских судов сроком примерно на неделю для обсуждения чрезвычайных вопросов мусульман России и принятия необходимых решений. Необходимость и значимость этой меры не требуют дополнительных разъяснений, поскольку наше собрание уже подтвердило ее актуальность на практике.
Из состава коллегий кадиев при шариатских судах Уфы, Кавказа и Крыма ежегодно по два кадия, избираемых поочередно, должны собираться при одном из указанных судов для формирования временного шариатского апелляционного суда. Срок его деятельности ограничивается двумя неделями в году, а задачей является рассмотрение и вынесение решения по апелляциям, если истец не согласен с приговором, вынесенным одним из трех шариатских судов, в соответствии с нормами исламского права. Важность апелляционных судов очевидна для специалистов, знакомых с судебной практикой и ценящих справедливость, поэтому я считаю излишним детализировать эту меру.
Шариатские суды Уфы, Кавказа и Крыма должны совместно учредить под своим управлением в подходящем месте высшую медресе, именуемую Исламским университетом, с организацией и управлением, соответствующими подлинному высшему учебному заведению. На данном этапе в этом университете следует открыть четыре факультета: педагогические дисциплины, литература, право и религиозные науки. При наличии возможностей в будущем можно дополнить их факультетами математики, медицины и фармацевтики.
Годовой бюджет этого учебного заведения не должен превышать двухсот тысяч рублей, что для тридцатимиллионного населения не станет обременительным, а, напротив, явится почетной и жизненно важной инициативой.
Возможно, возникнет вопрос: зачем нам нужен такой университет? Выражения «Зачем это нужно?» и «Почему это необходимо?» вместе с их значением стали для нас привычной чертой, почти врожденной особенностью. Я не стану доказывать его полезность, а подчеркну его жизненно важную необходимость.
Уважаемые господа!
Чтобы нация могла проявить свое существование, она должна либо создать собственную цивилизацию, либо воспринять свет знаний других цивилизаций. Даже самая возвышенная нация, породившая подлинную цивилизацию и сохранившая в своей истории высокие добродетели, вынуждена была исследовать и перерабатывать остатки цивилизаций, предшествовавших ей. Мы не можем уклониться от этого пути. Для нас это означает изучение двух цивилизационных пластов, требующих тщательного анализа: один — западная цивилизация, другой — восточная, то есть исламская, или, иными словами, арабская цивилизация с ее наследием открытий, а также совокупный опыт старой и новой европейской цивилизации.
Для татарина, равно как и для любого мусульманина, изучение западных наук и исламской цивилизации является неотъемлемым условием полноценного участия в цивилизованной жизни, подобно тому, как воздух необходим для дыхания. Изучение, исследование и постижение тонкостей и возвышенности обеих цивилизаций с одинаковой тщательностью столь же обязательно.
Нация или даже отдельный человек, усвоивший лишь одну из этих цивилизаций и оставшийся чуждым другой, оказывается, как известно, в нелепом и печальном положении. На поле битвы он предстает как странник с неполным телом — без одной головы, руки или ноги. Приведу краткий пример.
Известный французский писатель Жан-Жак Руссо, осознанно или нет, в течение долгого времени подражал арабской поэтессе, которая за века до него воспела строки:
«Голоса ветров подобны дыханию,
Приятны тем, кто смотрит на горы»
(«Va asvat-ür-riyah bi kel fecc, Ehabb ilâ man naqar-ul dufuf»).
Жан-Жак Руссо, осознанно или нет, в течение долгого времени
подражал арабской поэтессе…
Он, возможно, двадцать пять лет разрабатывал эту «лирическую» тему, всегда приписывая ее себе. Арабский гений выразил в двенадцати строках, полных ясности и красноречия, призыв «К природе!», тогда как бедный проповедник прав человека пытался представить это как новшество, растянув на тысячи страниц и объявив своему народу лишь спустя века как свое открытие. Если такие действия осознанны, в мире науки и этики это именуется бесплодным заимствованием идей. Даже основоположник научного социализма, именуемый великим отцом, Маркс прибег к подобному. Он написал четыре тома, чтобы изложить экономическую истину, давно известную в исламской цивилизации как древняя, но жизненная и ясная, и тем заслужил звание основателя «марксизма». Один из великих европейских востоковедов, исследуя мир Востока и его цивилизацию, отметил приверженность восточных народов к религиозным обязанностям, упомянув: «Абдулла совершил три цикла полуденной молитвы» в описании внешнего исполнения молитвы. Для обычного человека или писателя это может не иметь значения. Но для цивилизованного мыслителя, известного писателя, философа это явная ошибка, позорный и непростительный изъян в мире науки и этики. Таким образом, они ограничены в своем цивилизационном кругозоре, поскольку не поняли или не пожелали понять величие восточной, исламской цивилизации — этой великой жизненной ценности. Их ошибка проявляется не только в литературных и философских трудах, но и в правовых, социальных и политических вопросах, что, как доказано, влечет страдания для них самих и иногда для всей человечности.
Мы, татары, не постигли западную цивилизацию, равно как и восточные науки и искусства. Из-за неспособности должным образом усвоить ни одну из них мы были вынуждены блуждать от ошибки к ошибке, от бедствия к бедствию. Подобные примеры и доказательства не требуют подробного изложения.
Честь стереть эти трагические картины с лица земли в будущем принадлежит тем народам, которые знают, любят и в равной степени уважают оба мира — Восток и Запад. Наибольшая ответственность за это лежит на нас, татарах и мусульманах России, поскольку мы более всех терпели поражения, были угнетены и измучены веками бедствий.
Мы, татары, не постигли западную цивилизацию, равно как и восточные науки и искусства. Из-за неспособности должным образом усвоить ни одну из них мы были вынуждены блуждать от ошибки к ошибке, от бедствия к бедствию…
Да, мы обязаны овладеть обеими цивилизациями, обнимая их обеими руками, душой и духом, и жизнь заставляет нас к этому. Но как и каким образом? Известно, что в подобных начинаниях применяются два подхода: движение от простого к сложному и движение от сложного к простому.
Если бы речь шла лишь об образовании одного человека, дело было бы проще. Его можно было бы сразу записать в начальную школу. Или, разумеется, в начальной школе можно было бы обучать его необходимым арабским и восточным знаниям. За последние двадцать пять лет многие частные инициативы и ряд благотворительных обществ следовали этому методу, прокладывали путь, достигали значительных успехов и подготовили сотни студентов с двусторонним образованием, включающим начальное и высшее.
Однако дело касается не одного человека, не общины одного района, не только Казани или Крыма, а всего татарского народа и мусульман России в целом, что требует совершенно иного подхода.
Когда все мусульмане России объединят усилия в области образования, следует ли им избрать путь от простого к сложному или от сложного к простому? Этот вопрос я предоставляю решению самой научной жизни татар, оставляя его на усмотрение практической необходимости, а не теоретикам.
Следовательно, когда все мусульмане России объединят усилия в области образования, следует ли им избрать путь от простого к сложному или от сложного к простому? Этот вопрос я предоставляю решению самой научной жизни татар, оставляя его на усмотрение практической необходимости, а не теоретикам.
Окинув взглядом нашу общественную жизнь, можно заключить, что сегодня мусульманам России необходимо двигаться по обоим направлениям одновременно. В общественной жизни и, особенно, в образовательной сфере мусульмане разделили вопросы на местные и общенациональные, что естественно. Поскольку определение типов начальных и средних школ, разработка их программ и бюджетов зависят от местных особенностей и условий, подобные вопросы успешно решаются только местными органами управления. Регионы Крыма, Кавказа и Оренбурга, развивая образование самостоятельно, следовали методу от простого к сложному, начиная с создания начальных школ и переходя к средним и высшим медресе.
Таким образом, история нашего образования указывает на движение от простого к сложному как на неизбежный принцип. Это закон времени. Если местные органы управления до сих пор успешно разрабатывали программы и определяли типы начальных и средних школ, включая религиозные медресе, и если за последние двадцать пять лет начальные и средние школы и медресе хоть в малой степени, но постоянно двигались вперед, то и сегодня, и завтра необходимо придерживаться этого подхода. Если Крымские, Уфимские и Кавказские муфтияты будут решать вопросы начальных и средних школ персонально, начиная с создания качественных начальных школ, затем средних медресе и школ и, вдохнув в эти начальные школы дух обоих миров, затем применив тот же принцип к средним школам и медресе, мы приблизимся к своей цели более уверенными и твердыми шагами. При этом мы не нарушим закона истории и жизни о методе «от простого к сложному» в местном образовании.
Да, каждая область и каждый шариатский суд, определив программы и типы начальных и средних школ и медресе через консультации с образовательными комиссиями, могут по необходимости созывать общие съезды учителей для обсуждения единых вопросов. Это отдельная тема.
Мы же, национальное собрание, состоящее из руководителей и членов шариатских судов России, собравшееся в Уфе, в этом историческом собрании должны следовать пути от сложного к простому, то есть сверху вниз, поскольку этого требует жизнь. Сегодня среди мусульман России насчитываются сотни, а то и тысячи студентов, окончивших национальные начальные и средние школы.
Они уже готовы поступать в государственные университеты и обязаны это делать. Давайте научим их глубоко и всесторонне познавать, что у Востока есть свои прекрасные мелодии, высокая философия и изящные искусства. С другой стороны, мы, татарский народ и мусульмане России, ищем национальное начало в начальных и средних школах. Мы требуем, чтобы обучение и воспитание были полностью национальными. Почему же в высших школах мы отступаем от принципа национальности? Почему боимся открыто выражать эти духовные устремления, обсуждать их, принимать решения и приступать к их реализации? Например, почему в высших школах отказываемся от нашего языка, литературы и истории?
Разве считается, что студент, окончив начальную и среднюю школу, уже полностью освоил эти предметы? В этом я сомневаюсь! Невозможно представить татарина, который не пожелал бы всем сердцем, чтобы эти высшие национальные ценности жили в высших школах.
Однако, даже если Россия станет полностью свободной страной, государственные университеты не смогут воплотить этот национальный идеал. С другой стороны, Крымские, Уфимские и Кавказские муфтияты, несмотря на их преданность общему образованию, не смогут в ближайшее время самостоятельно взять на себя такую задачу. Даже если они попытаются, они не справятся, не сумев должным образом поддерживать восточные и западные науки в своей образовательной среде. Итак, разве не нужен мусульманам России настоящий университет?
Обратимся к истории. Если мы исследуем и проанализируем наши медресе, которые веками оставались в запустении — это единственное национальное достояние, — то станет совершенно ясно и доказано, что эти научные структуры некогда были родственны университетам исламского мира. Взглянем в прошлое: медресе Багдада, бывшие центрами исламской цивилизации, представляли собой университеты, где наряду с религиозными науками преподавались все науки, искусства и ремесла. Там изучались дисциплины, которые мы сегодня называем западной литературой, правом и философией или их основами, причем в значительно большем объеме, чем восточная литература, право и философия, преподаваемые на Западе. Медресе Испании обладали еще более обширными программами. Их порядок, методы преподавания и свобода управления были таковы, что испанские христиане, евреи и множество иностранных студентов из современных Франции, Италии и других стран обучались там исламским знаниям.
Медресе Испании и Багдада были величайшими университетами своего времени. После перехода знамени халифата к туркам Стамбульские медресе сохранили университетскую организацию, унаследованную от арабов…
Итак, медресе Испании и Багдада были величайшими университетами своего времени. После перехода знамени халифата к туркам Стамбульские медресе сохранили университетскую организацию, унаследованную от арабов. Например, в медресе Дёкмеджи-и Ула при султане Селиме I преподавались религиозные науки и право, а также литература, математика и медицина теоретически и практически. В том же духе теоретически и практически обучались архитектуре и литейному делу. Студенты, изучавшие литейное дело, для практики посещали литейные мастерские, примыкающие к медресе, и трудились там. Великий турок-архитектор Синан и знаменитый османский врач Акшамседин также были учениками медресе Дёкмеджи-и Ула. Таким образом, в турецких медресе преподавались право, литература, религиозные науки, геометрия, математика и медицина теоретически и практически. Однако длительные и постоянные завоевания османского правительства утомили дух и силы турецкого народа, проявив в нем леность, а пышность, исходящая от чрезмерной власти последних султанов, в конечном счете повлияла и на медресе. Они утратили свой чистый и изначальный облик и оказались в жалком и запустевшем состоянии.
В них вместо науки преподавались суеверия, вместо религии и морали — предрассудки. Те медресе, которые когда-то были прибежищем таких поэтов, как Хосров, Гюленбеви, Шинаси и Фузули, превратились в места сборищ никчемных и жалких людей. Однако за последний четверть века халифат начал медленно возвращать медресе их изначальный облик более упорядоченным и прогрессивным способом, что принесло успех. Поскольку наш век — эпоха специализации и разделения труда, а окружающая среда — среда прогресса и конкуренции, турки учли эту жизненную необходимость и начали открывать отдельные факультеты для каждой науки.
В итоге они создали Османский университет с пятью факультетами: права, литературы, религиозных наук, математики, естественных наук и медицины. При беспристрастном взгляде Стамбульский университет предстает как оазис науки и мудрости, сохраняющий под своим величественным и священным сводом свет восточной и западной цивилизаций — их науки, литературы, философии, морали и добродетели.
Так, на факультете права арабское право изучается с таким же вниманием, как и западное. Нуман ибн Сабит и Шафии изучаются с глубоким уважением, равно как Монтескье и Ломброзо. В отделе литературы арабские, турецкие поэты и персидские писатели изучаются с почтением, как и величайшие западные фигуры и знаменитые писатели. То же относится к истории и истории литературы. Даже в отделе религиозных наук изучается исламская философия, а в другое время — полный спектр западной философии. Математика и естественные науки следуют тому же принципу. Турки реформировали свои медресе и начальные школы, поскольку без этого существование было невозможно. Это была насущная необходимость, обеспечивающая их выживание. Нам, татарам, реформа медресе нужна гораздо сильнее. Если мы не реформируем эти единственные научные учреждения, завтра, как нация, мы не сможем существовать. Поэтому в эту эпоху свободы мы прежде всего должны реформировать медресе и начать это по пути, указанному халифатом. Без промедления мусульмане России должны учредить Исламский университет.
Теперь я кратко объясню, почему каждый из четырех отделов этого университета необходим для нас. Революция 27 февраля открыла нам великую истину: всеобщую нехватку ресурсов. Да, я и не подозревал, что мы так бедны! У нас нет ничего: ни учителей, ни экономистов, ни юристов, ни религиозных ученых. Ничего, ничего, ничего. Из этого всеобщего дефицита нужно создать нечто ценное. Отсутствие всего становится особенно заметным, когда приступаешь к делу.
Например, у меня есть множество заявлений от комитетов, благотворительных обществ и других, подчиненных Крымскому шариатскому суду. Все они обращаются к образовательной комиссии шариатского суда с просьбой предоставить учителей — не одного, а трех-пяти, а иногда и двадцати. Поскольку существуют комитеты, подчиненные шариатскому суду, созданные объединением двадцати-пяти деревень, каждая из которых имеет право требовать одного учителя. Но где их взять? Мы открыли курсы для подготовки учителей и учительниц. Около двухсот пятидесяти человек учились вместе несколько месяцев. Однако я уверен, что число успешно сдавших экзамены и получивших звание учителя будет крайне невелико. Следовательно, необходимость педагогического института очевидна для всех.
Далее, если каждый шариатский суд проведет минимальную проверку служителей мечетей, я уверен, что, за исключением нескольких, все остальные останутся без имамов, хатибов и даже муэдзинов и будут официально закрыты. Сегодня они уже фактически не функционируют. Следовательно, нужен отдел религиозных наук для подготовки служителей и учителей религиозных дисциплин.
С другой стороны, в средних школах и медресе нет учителей для преподавания языков, литературы и истории, а людей с образованием, способных способствовать развитию национального языка, литературы и истории, чрезвычайно мало. Нельзя представить нацию без языка, литературы и истории. Если бы не несколько наших писателей, этот революционный период остался бы без голоса и печати. Это доказывает необходимость отдела литературы.
Наконец, обратимся к состоянию шариатских судов, в которых мы находимся. Если нация нуждается в знаниях, то в той же мере она нуждается в справедливости.
В средних школах и медресе нет учителей для преподавания языков, литературы и истории, а людей с образованием, способных способствовать развитию национального языка, литературы и истории, чрезвычайно мало. Нельзя представить нацию без языка, литературы и истории. Если бы не несколько наших писателей, этот революционный период остался бы без голоса и печати. Это доказывает необходимость отдела литературы.
Упадок и ослабление татарского народа произошли, с одной стороны, из-за отсутствия знаний, а с другой — из-за утраты справедливости. Как государство без судов не может существовать, так и исламская община — будь то турки, татары или арабы — не способна возвыситься, если шариатский суд не поддерживает исламское право и шариатскую справедливость. В противном случае она в конце концов погибнет, исчезнет и будет стерта. К сожалению, кади, владеющие исламским правом и способные на практике составлять судебные решения, в наших шариатских судах крайне редки. Нам приходится признать недостаточность судей, способных сочетать восточные и западные правовые и социальные теории для осуществления справедливости. Следовательно, если мы стремимся видеть в будущем в шариатских судах кади, владеющих профессией, и в этих судах, а также в национальном управлении муфтиев и других служителей нации, знакомых с исламским и западным правом, и если мы желаем передать судьбу нации в более сильные и надежные руки, то сегодня должны принять решение об открытии отдела права.
Однако важно отметить, что ни Крымский, ни Уфимский, ни Кавказский шариатский суд по отдельности не в состоянии открыть все четыре отдела или даже один из них. Если же они объединят усилия, задача станет значительно проще. С финансовой стороны это обеспечит значительную экономию, а с научной — ощутимую пользу. Даже если в каждом муфтияте нет трех-пяти человек с профессорским уровнем, можно найти учителей, на которых можно положиться в той или иной степени, и сформировать их научный состав. Если этого окажется недостаточно, можно привлечь учителей или профессоров из других народов или стран, обеспечив тем самым необходимый научный уровень для этого высшего медресе. Итак, если объединенное собрание шариатских судов Уфы, Крыма и Кавказа создаст лишь одно высшее медресе, реформа оставшихся сотен медресе на начальном или среднем уровне может быть проведена местными органами управления и образовательными комиссиями при шариатских судах. Таким образом, шариатские суды мусульман России предоставят своей нации многоуровневое образование. Итак, в завершение скажу: если тридцатимиллионный народ мусульман России желает действовать и объединяться — не на небе и не на воде, а на земле, через дело, — то мы должны принять решение об основании Исламского университета, который станет широким и священным фундаментом нашего единства. Вот мои предложения. Прошу уважаемого председателя вынести их на обсуждение и решение собрания.
17 июня (июня) 1917 года.
